Самарский живописец Рудольф Баранов стал Почетным членом Российской Академии художеств.
Самарский живописец Рудольф Баранов стал Почетным членом Российской Академии художеств.
После церемонии приема в Академики. Рудольф Баранов дарит Зурабу Церетели портрет Великого князя Сергея Александровича. |
Вскоре после московского триумфа я посетил нашего земляка, давнего друга редакции «Благовеста» Рудольфа (в крещении Рустика) Баранова. Захотелось лично, не по телефону поздравить самарского живописца с высоким званием Академика и расспросить его об этом событии. И вот Рудольф Николаевич встречает меня в своей мастерской среди картин и икон. Выходит облаченным в красно-черную мантию и академическую шапочку-конфедератку (уж не знаю, как ее правильно назвать) . Все это придает облику современного живописца черты средневековые, непривычные, даже таинственные. Все-таки форма многое значит! Эти старомодные мантии когда-то приходились впору Рокотову и Брюллову, Репину и Сурикову, Иванову и Антокольскому… 4 февраля в актовом зале Российской Академии художеств состоялось присвоение звания Почетного члена Российской Академии художеств Заслуженному художнику России Рудольфу Николаевичу Баранову. Торжественную церемонию возглавил президент Российской Академии художеств Зураб Константинович Церетели.
— Да, вот так теперь иногда встречаю своих друзей… — не то шутит, не то серьезно говорит Почетный член Российской Академии художеств Рудольф Баранов. — Такую форму для Академиков утвердила еще Екатерина II, когда в 1764 году был принят Устав Академии. А саму Российскую Академию художеств своим Царским указом в 1757 году учредила дочь Петра I Елизавета Петровна. В советские годы «отжившие» покрои академического костюма были отменены, хотя сама Академия осталась. Да и президенты Академии, сменяя друг друга, стали в советские годы считаться как бы заново, «с нуля». Их было уже шесть или семь на тот момент, когда в 1997 году президентом Академии художеств стал Зураб (в крещении Георгий) Константинович Церетели. Он вернул прежнюю державную символику Академии художеств — двуглавого орла с крестом, а также мантию и все атрибуты старой Академии. Теперь счет ведется вновь от основания Академии, от первого ее председателя графа Ивана Ивановича Шувалова.
— Рудольф Николаевич, такая высокая оценка ваших трудов была неожиданной для вас?
— Ну, не совсем неожиданно, конечно. И тем не менее, я не ожидал, что все пойдет как по маслу. Меня выдвинул на этот почетный титул сам Церетели. В президиуме Академии мою кандидатуру поддержали. Но ведь Зураб Константинович очень занятой человек. И я не надеялся, что он так скоро найдет время и пригласит меня на торжественную церемонию принятия в академики. Я полагал, что все это будет не раз откладываться и откладываться… Но в ноябре было еще одно важнейшее событие. В присутствии Государыни Великой Княгини Марии Владимировны были открыты в главном зале Самарского Банка большая икона Христа Спасителя и портреты Государя Николая Александровича и его супруги — Государыни Александры Феодоровны. Тогда еще я только-только начал готовить документы для вступления в Академию. Но после той встречи с Государыней Марией Владимировной вдруг почувствовал, что в духовной сфере что-то незримо сдвинулось. И теперь уже «пора шить мантию», можно так сказать. И точно! Мне вскоре позвонили из Академии, сообщили, что Зураб Константинович назначил дату и время для моего принятия в Академики. Я считаю, что два эти такие разные события духовно между собой связаны. Наверное, Господь решил наградить меня за большую работу над заказом Самарского Банка.
— «Царская тема» неожиданно зазвучала и на церемонии присвоения вам звания Академика…
— Я много думал, что же мне, живописцу, подарить Зурабу Церетели. Написать его портрет? Но ему многие дарят портреты. И вдруг осенило! Я решил написать портрет Генерал-Губернатора Москвы Великого князя Сергея Александровича Романова. Два года назад я писал портрет его супруги, преподобномученицы Великой княгини Елисаветы, для Марфо-Мариинской обители милосердия. И вот захотелось написать портрет ее мужа. Этот удивительный человек еще не прославлен Церковью, но несомненно он принял мученический венец… В 1905 году его взорвал эсер-террорист Каляев. И Великая княгиня Елисавета собирала на мостовой буквально по кусочкам разорванное бомбой тело своего супруга… Работа над портретом Великого князя-страдальца шла вдохновенно! На самом портрете я написал, что Великий князь Сергей Александрович был Почетным членом Академии художеств. И Церетели оценил мой подарок. Сказал, что поместит его в своем музее.
— Почему так часто с разных сторон звучит озлобленная критика работ Зураба Церетели? Как только его не поносят «знатоки искусства»…
— А ведь сухое дерево ветер не станет валить! Значит, его работы заслуживают уважения и приязни. Он великий труженик, работает одновременно на нескольких континентах! Например, его памятник Колумбу поставили и в Испании, и в Америке. Все его работы невозможно перечислить…
У него очень широкая натура. Он пригласил несколько художников из разных регионов России к себе в мастерскую. И вот нашему казанскому собрату очень понравился отлитый в бронзе небольшой памятник святому Георгию Победоносцу на коне. Он воскликнул: как жалко, нет денег купить такую замечательную работу. А так бы хотелось установить этот памятник в Казани! Зураб Константинович, недолго думая, подарил городу эту свою скульптуру. Это было на моих глазах. Он тут же распорядился, чтобы памятник запаковали и переправили в Казань. Такие случаи не единичны.
Ему недавно исполнилось 80 лет, но он бодр и полон творческих планов. А что его ругают… Знаю я технологию этой заказной ругани. Два года назад к нам в Самару привозили выставку работ Зураба Церетели. Ко мне подошла журналистка, спросила, как я отношусь к произведениям Церетели. Я честно ответил, что его живопись мне не близка, но вот скульптуры у него хорошие. И что же? Газета вышла с броским заголовком: «Живопись Зураба Церетели не нравится Рудольфу Баранову». К слову сказать, один наш местный «доброжелатель» тут же схватил эту газету под мышку и повез в Москву, Церетели. А он почитал, отложил газету в сторону и сказал: «Я не доллар, чтобы всем нравиться». И всё! Вскоре он выдвинул меня в Почетные члены Академии художеств. Даже такой незначительный эпизод может многое сказать об этом замечательном человеке.
— Какие известные художники тоже Почетные члены Академии?
— Все знают портретиста Александра Шилова, Илью Глазунова. Оба они академики. А если взглянуть в недалекое прошлое, то академиком был очень почитаемый мной мастер Павел Корин (самые известные его работы — из цикла «Русь уходящая», картина «Александр Невский») . Александр Дейнека, Ефрем Зверьков… Да много замечательных имен.
— Не опасаетесь теперь «академического» тщеславия?
— Вообще, я не очень падок на звания и похвалы. Меня едва уговорили собрать необходимые документы для присвоения звания «Заслуженный художник России». Не дело это, считаю я, художнику бегать по высоким кабинетам за своими характеристиками. У христианина главная добродетель — это смирение. Приходит как-то ко мне в мастерскую художница. А я веничком мусор подметаю. Она глаза округлила: «Как же так? Вы мэтр!… Вам не пристало с веником стоять». А я только улыбаюсь: «Последние будут первыми… »
Но все равно теперь надо к себе строже присматриваться. Со многими бывало: достигали каких-то высот и после этого начинали куролесить в искусстве, писать абы как, не прикладывая старания. Сказать-то им теперь никто ничего не может… Я хочу сохранить требовательность к себе. Святой Дух разносит дары всем творческим людям. Только Он!… Кого одаривает талантом музыканта, кого живописца… Молюсь Ему, чтобы наделял и меня талантом. Всем, кто хочет состояться в искусстве, надо молиться.
Художник Рудольф Баранов в академической мантии на могиле своих родителей. |
А без этого будут одни «инсталляции». У нас в поселке Ширяево проводят свои биеннале авангардисты. Там на пристани эти, с позволения сказать, художники расписали своими работами… туалет. Кто приплыл на теплоходе, спустился на берег, через этот туалет все проходят. Ну, тут уж каждый сам выбирает.
… Как только вырвался из Москвы, поехал первым делом в свою родную деревню Хвосцово Владимирской области. Подъехал к погосту. Надел мантию академика и пошел прямо в ней по снегу поклониться могилам отца и матери. Они в свое время маленько помучились со мной. Пусть теперь посмотрят на сына-академика. Пусть порадуются за меня.
… Когда Рудольфа Баранова приняли в Академию, надели на убеленную сединой голову академическую шапочку, облачили в мантию, один знакомый художник с грустью в голосе вдруг сказал:
— Все это так хорошо… но… так поздно!
Ведь немолодой уже. 72 года.
— Не знаю, поздно или не поздно… — говорит мне на прощание Рудольф Николаевич. — Но я еще хочу послужить русскому искусству. Богу послужить хочу. А уж там пусть время рассудит. Для художника ведь после Бога — время главный судья. Надеюсь, что хоть что-то из моих работ выдержит это испытание временем.
Подготовил Антон Жоголев.
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru